Z 400758172565
41001396421581
Книжная полка
| Главная » Книжная полка » КОПИЛКА КЛУБА (Работы постоянных членов клуба) » Юдин Ю. Ф. |
Внедрение Гоши
Гвоздев прозвал его « агентом», который внедрен к нам в страну « вражескими силами с тем, чтобы « расшатать и подорвать устои», а потом внедрить в наше правительство « демократов», т. е. всех работников нашей мастерской, кроме « реакционера Абаскалова. Голосом Левитана Андрюха зачитывал наши новые «должности», уж не помню, кто кем стал, помню, что меня он возвел в ранг « министра без портфеля, нос авоськой, по обеспечению трудящихся масс продовольствием и ликеро – водочными изделиями, намекая на то, что я постоянно бегал в магазин, « снабжая» их водкой и закуской. Понося советскую власть и все советское, Гоша никогда не оглядывался по сторонам, тем не менее не только ни разу не сидел, что удивительно по тем временам, но на моей памяти даже ни разу не был вызван на « беседу». Это говорило еще раз о порядочности окружающих людей. Кстати, Андреич, как сознательный член партии, не раз мог « сдать» Гошу, даже обязан был это сделать « во избежание», но он лишь неуклюже, с угрожающим намеком, одергивал Гошу: « Ну, знаешь, Георгий Федорович, по – твоему, если в магазине соли и спичек не стало, то обязательно Хрущев дурак. Может тебя не устраивает советская власть и партия?». Но Гошу бесполезно было шантажировать: « И Никита дурак, и в Политбюро одни полудурки, да и вся твоя партия – сплошное стадо недоумков!» Обычно белесые брови, челка и вечная щетина Андреича становились огненно – рыжими ( у Цельнера, наоборот, густо рыжая борода становилась белой), но он спокойно, как на лекции по теории марксизма – ленинизма, чеканил « Гражданин Цельнер! Таких отщепенцев, как вы, мы заклеймили позором на последнем съезде нашей партии!» Господи, да уж лучше бы он Гошу больше не трогал, ну неужели он не мог его « заклеймить» хотя бы после обеда! И без того, разъяренный Цельнер, еще более распаляясь, становился совсем невменяемым: « Да на …ю я видел твои съезды – сборище дебилов»! Мы в ужасе бросались вон – кто в окна, кто в двери и лишь окаменевший Андреич вынужден был до конца дослушать впавшего в крутой перебор Гошу: « И тебя я видел вместе с этими холуями на самом конце, подпевала!» Все, дальше ехать было некуда! Даже сквозь одежду видно, как всё тело Андреича багровеет, в его глазах, как в атомном реакторе, бушует ядерное пламя, изо рта валит дым ( однажды в шоке он чуть не проглотил зажженную сигарету), из ушей и ноздрей вылетают шаровые молнии, казалось, что вот – вот всё, что на нем и вокруг него, вспыхнет ярким пламенем, и от Цельнера останутся кучка шлака да оправа от очков. Но, как всякий мудрый человек, Андреич вовремя спохватывался, замолкал, и агент « мирового империализма» успокаивался. Еще минуту они обменивались взглядами – молниями, переходящими в искры, а потом и вовсе мирно расходились. Гоша шел в свой угол продолжать писать лозунги: «Слава КПСС, вдохновителю и организатору всех наших выдающихся побед!», «Да здравствует самое мудрое в мире – наше родное советское правительство!», А Андреич садился за свой стол писать ежегодные характеристики в особый отдел на всех членов коллектива, в частности и на «отщепенца»:« Цельнер Г.Ф. производственный план выполняет на 125 %. Скромен ( так, например, отказался получать значок и удостоверение «Ударник коммунистического труда», заявив, что еще не достоин). С товарищами по работе тактичен, с руководством мастерски вежлив, беспрекословен, к политике нашего государства относится с пониманием и одобрением. Делу партии и советского правительства беспредельно предан».. Что поделаешь, всех тогда нас научили жить по принципу: « Хочешь жить – умей вертеться!» Я не раз просил Гошу, чтобы он больше не устраивал Андреичу таких тяжелых испытаний. Ведь ещё две – три стычки – и один из них окажется в тюрьме, а другой в могиле. К тому же, он ставит под удар невольных свидетелей, которые не могут « стукнуть», но и слушать такие «беседы» - значит быть соучастником самого тяжелого по тем временам преступления – « антисоветская пропаганда». Но Гоша был упрям: « А кто он? Пусть доносит. Я « там» ещё не это скажу! Вот в Германии…в Западной…» Даже я, вдвое его моложе, уже знал, что «там» с ним дискутировать не станут. У « тех» методы убеждения пещерно – примитивные, но необычайно эффективны. У нас в бараке однажды пьяный слесарь спел какую – то частушку на крыльце при людях – и сразу пропал, а когда появился недели через две зловеще – молчаливый и черный, словно его «там» загримировали под негра, да так и отпустили, забыл помыть. Жил уже тихо… И сейчас иногда недоумеваю: как это такой человек, как Гоша, умер естественной смертью, если у таких людей в то время путь был короток и трагичен? Хотя вреда власти он не принес, да и не мог принести, поскольку он никогда не был лидером; не мог он создать никакой организации, за ним никто не пошел бы, не могли его никуда «завербовать» с его то громогласной несдержанностью, прямотой он бы провалил любую организацию, да и запросы его было скорей меркантильными, чем политическими. По – моему его держали просто как приманку, чтобы выявить сторонников антисоветских выпадов, проверять с его помощью настроения людей. Ведь был же, наверняка, и среди нас кто – то, кто « постукивал». Не могли «органы» оставить без внимания такую заметную группу людей, как наш коллектив, а может, и «прослушка» стояла. Гибель Гоши была романтической, но физически мучительной. После смерти любимой женщины (Однажды он мне сказал: « Понимаешь, когда она умерла у меня на глазах, я понял мгновенно, что я больше не живу. Она ещё в квартире была, а я уже похоронен»), он принял яд, немного, так как умирал долго и страдальчески, но и не мало, так как организм все – таки не выдержал этой дозы. Он полубессознательном состоянии пытался позвонить по телефону, или хотя бы открыть дверь, но путь к ним был долог и безнадежен. Он натыкался на мебель, что – то ронял, разбивал, от удара об угол у него вытек глаз, но до цели так и не добрался, как и вообще в жизни он ничего не достигал, к чему стремился, а этот урон был для него последним. Вскоре соседи почувствовали устойчиво – омерзительный трупный запах. Похоронены они с подругой не рядом, но памятники их « видят» друг друга. Любовь пришла к ним поздно, тем более счастливы были они « под занавес» и, по – моему успели надышаться за все ранее пропавшие дни, и радость поздней любви не затмевалась злобными сплетнями. При входе в старое здание техникума, сразу справа, висит авторская картина Гвоздева, на которой изображена группа студентов во главе с профессором. Так вот «профессор» - это и есть Цельнер, с него Андрюха писал портрет, и очень точно передал характер Гоши: неспокойность, порывистость, вот только такого костюма у Гоши никогда не было… | |
| Просмотров: 327 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
